8.43a.m.

Утро. Я открываю глаза. Вижу старые грязно-зеленые обои, монстера в углу, на шкафу огромный медведь, лимонного цвета. Пусто.

Когда-то я думала «вот еще чуть-чуть и всё будет».  Пусто. Ни мыслей, ни людей. Во мне не осталось почти ничего. Только миллионы, миллиарды микроскопических механических тараканов рыщут в поисках пищи.

…Больше ничего нет.  Ничего. Я вижу, вижу это разрушение. Дома, они пали, пали все, от одного выстрела.

Город. Этот пустой город. Когда то здесь было Всё. Он рушится, рушится не как песочные замки, они хотя бы оставляют бесформенную массу песка и все не исчезает, а меняет лишь форму. Здесь не так.  Миллионы, миллиарды, микроскопических механических тараканов пожирают Его. С каждой секундой исчезает часть Всего.

Видишь то высокое здание? Это школа. Когда –то, уже наверно очень давно, я там училась. Помню, я была ничем. Помню лица, эти полные отвращения (или призрения) лица… А вон детский садик…Когда-то, играя в песочнице, я думала «все будет, вот выросту и все обязательно будет»… А вот пятиэтажка…она почти исчезла, миллионы, миллиарды, микроскопических механических тараканов уже почти поглотили ее. Там, на третьем этаже была моя комната, старые грязно-зеленые обои, монстера в углу, огромный плюшевый медведь, лимонного цвета. Тогда я смотрела, смотрела в никуда, и думала «все будет, скоро все будет».

Город…его почти не осталось… Когда-то я помню, не так давно, сюда приезжали люди, им нравился город, город сладких грез, тихой, почти фоновой музыки, город,  в котором могла исполниться любая мечта. Они приезжали на своих машинах, на заднем сиденье сидели дети, из окон машин выглядывала собака с высунутым языком, а на крыше был привязан велосипед. Они хотели создать здесь себя. И всё в этом городе было чудесно. Но со временем начинался сезон дождей. Дети надевали дождевики и резиновые сапоги и бежали на улицу, кристально чистые капли стекали по юным, еще не оскверненным жизнью лицам. Их родители сидели у камина, читали теплые книги, наслаждались ароматом свежесваренного кофе и иногда смотрели в окно. Гармония. Тогда они еще не знали. Дожди шли. Проходило немало времени, когда детям уже не нравилось прыгать по лужам, они сидели на полу в гостиной и с лицами, выражающими скуку и, наверное, отчаяние, играли, ломали свои игрушки, отрывали глаза медведю. Родители, с глазами полными безысходности  и злости сидели на кухне, пили остывший безвкусный кофе и молчали.  Потом они уезжали, на задних сиденьях их машин сидели дети и собака, на крыше мок привязанный велосипед. Они покидали город.

Так было всегда. Так будет всегда.

Но теперь города почти уже нет. Его разрушают, поглощают миллионы, миллиарды микроскопических механических тараканов.

Люди…здесь совсем не осталось людей. Ни машин, ни бродячих собак. Ни-че-го. Города больше нет.

8.44 a.m.

Закрываю глаза. Пусто. Доброе утро, пустой мир. Прощай, моё  Всё.